Теперь всё хорошо. Я утратила чувство дома ещё пару недель назад и теперь совсем забыла его. Поэтому больше не болит, когда я смотрю на Е. Я больше не помню и не пытаюсь вспомнить. Хоть иногда, когда хочется что-то почувствовать, пытаюсь, но быстро себя одёргиваю. Но это было всего пару раз.
В работе тяжело. Какая-то абыяковость и апатия. Но это потому, что я ничего не понимаю. А с Е. говорить об этом бесполезно. Я видела его взгляды и эта интонация, когда я что-то спрашиваю. Я пока этого боюсь. Поэтому большая часть на работе для меня - пытка. А я хотела чувствовать себя здесь хорошо. Не то, что бы я чувствую здесь себя невыносимо (как в гимназии, в которой я работала ещё в Беларуси). Но, кажется, слёз я пролила здесь больше, чем могла себе позволить. Потому, что здесь молчание. Здесь я боюсь больше, чем могу вынести. Наверное в такую жару я очень странно смотрюсь в куртке. Но это единственная защита, которую я могу себе позволить. Единственное, где я могу чувствовать себя в безопасности.
А после работы я встречаюсь с Сашей у меня дома. Мы будем пить лимонад и смотреть что-нибудь хорошее. Она очень приятная мне. И с ней я чувствую как-то себя очень комфортно. Надеюсь, что и я ей. Очень давно у меня не было чего-то такого ленивого. Давно у меня не было подружек.
В последнее время я стараюсь ложиться спать в девять. Благодаря таблеткам.
Напишу и про неприятное. Вчера я виделась с Женей. На работе. Так уж получается, что он подрабатывает на Б-т.
Мы не виделись какое-то время. И я забыла, какой он козёл и мне неприятный человек. За 30 минут, что я находилась рядом с ним, я снова вернула чувство отвращения. Я думаю, что он слишком много о себе думает. И его мнения о других людях слушать очень смешно. Он всегда думает, что это имеет значение. Его увиливание и неискренность чёркнуло жирную точку. И когда он написал мне вечером, сказал, что приедет, одна только мысль, что его тело коснётся моей простыни, моего одеяла и подушек, которые я только позавчера постирала, и ещё запах кондиционера лёгким ароматам лежал на постельном, одна только мысль о его теле на моей кровати стала мне омерзительна. Потому что этот человек окончательно стал мне противен. Это было грустно. Что человек, с которым мне было хорошо, которого я любила, так ловко и быстро стал для мяне таким неприятным.