Вот мы едем в метро. А я пишу это.
Зашла полиция. Всё ещё не могу избавиться от чувства презрения. Как же я презирала их в Беларуси. Для меня они что помойка. Вот так я на них смотрела.

Прошло тры года с того дня, когда всё сломалось внутри.
Я помню тот день как в тумане. Злость и обида сковали и не давали ясно мыслить и запоминать.
Мы бегали, мы кричали, и было всё.
А сегодня капли из глаз падали. Я представила себя в Беларуси. Этакій гладиатор из того самого фильма. А ещё эта фотография заката в моём городе окончательно.
Я выпила пять. Меня разьебало. Но это лучше, чем то, что без таблеток.
А он написал мне:
А цяпер я шалёна, па-вар'яцку хачу цябе. Мне так прыемна аб гэтым думаць, і хочацца дакрануцца да цябе і не спыняцца.

Господи. Дай мне любви. Дай мне сострадания и ещё чего-нибудь хорошего.

Приложила новые сапоги, так сказать, к побитому сердцу.

Всё, что меня лечит: таблетки, поэзия, искусство и еда. Боже. Как же болело. Может, дело было в том, что я ничегошеньки сегодня не выпила? Я забыла про таблетки. И всё так резало, кололо и было очень болезным, что сыпались слёзы из глаз.

Божечки. Ни одного слова не лезет в голову.
Меня уже тошнит от всех этих слов "вольныя", "свобода" и прочее-прочее.
Я хочу уйти. Я об этом подумала только что. Когда села за свой рабочий стол. И в общем-то мой день то уже рабочий закончился. Но я не об этом.
Я хочу уйти отсюда навсегда.
Может быть это чувство тошноты от литра кофе, что я выпила сегодня.

Садилась на автобус и словила паническую атаку. Очень плохо, что таблеток с собой не было.
Вообще я очень смелая. Я так думаю.
Честно признаться, я теперь не знаю, можно ли сюда писать что-то. Не будет ли это читать какой-нибудь плешивый кэгэбэшник. Я не знаю.
Впрочем, они этого и добиваются.
Утром я встречаю Полиночку. Они знают, что она едет ко мне. Но пока, я думаю, мне ничего не угрожает. А уже подумываю купить перцовку.

Вчера к моим родителям приходило КГБ.
А я не могла выдавить ни строчки.
Я обпилась таблетками и сидела з интересностью наркомана.
Я не знаю, когда это закончится.
Они сказали, что знаю всё-всё. Приводили примеры этого "всё-всё". А я знаю, что это всё блеф. Я не верю ни одному их слову.
Божечки.
Я так хочу просто раствориться, исчезнуть, выветриться, испариться.

Сегодня я остановилась. Первый вечер, кода я ничегошеньки не делала. И, честно признаться, я не знала, куда себя подеть. Я танцевала. Я курила. Я лежала на кровати и смотрела в потолок, в окно и в стену. Это нужно.
Я думала о том, если б А был в городе, если б только он был в городе, я наделала бы глупостей. Ей-богу. Но я то знаю, откуда ноги растут. Я просто хотела бы ночь без кошмаров. И я знаю, что одной очень тяжело справляться. Я бы хотела руки на своих плечах. И парочку хороших слов.
Но на том всё и закончилось, к састью.

Всё началось с того, что я звонила в аптеки под видом женщины, которая больна раком. Мне всегда смешно притворяться кем-то другим по телефону. Работа такая. Ха! І вот я сижу и пишу вопросы человеку, которая будет хьюманам в нашем сюжете. Она уж по-настоящему болела. И эти вопросы, которые я должна была придумать, они кольнули меня в самое сердце.
Захотелось позвонить маме.
Мой отец умер от рака, когда мне было 3. И всё это время меня мучило несколько вопросов: каким он был, любил ли он меня?
Он был вором. Это я знала на 100. Он сидел в тюрьмах. И даже когда узнал о своей болезни, он сидел в тюрьме.
Я позвонила маме. Мы говорили про рак и моего отца. Она сказала:
-Он любил тебя по-своему.
Но он не звонил, когда они развелись. Он не узнавал про меня.
Не знаю. Наверное мама не хотела, чтобы я расстраивалась. Но я расстроилась.
В конце она сказала:
- Тебе грустно?
И тогда только я поняла, что она со мной. Ей важно. Она любит меня. И этот вопрос, он спас меня. Он воскресил меня. И напомнил, что она со мной.

Божечки. Как же меня измучили кошмары.

Звонил Андрей. Я сразу так и поняла, что он не совсем в себе. Первый и последний раз мы виделись два года назад. Ещё в Киеве. И это было очень волшебно. Как в сказке. Андрей всегда красиво говорит. И сам он очень красивый. Но теперь я другая. И видела ясно многие вещи.
Мы говорили о том дне, когда встретились. Он помнил всё-всё, а я не могла в это поверить. Потому что мне казалось, что я была для него одной из. Но Андрей помнил всё-всё. Он сказал, что был недавно в том заведении, где мы завтракали. Он не думал обо мне тогда, он знал, что мы были с ним там. А ещё он сказал так:
- Ты для мене еротична Білорусь. Ти моя лэді Білорускька Мова.

Тот разговор я закончила сама. Я пошла есть пиццу и смотреть "Секс в большом городе", и умирать от болезненных месячных.
А ночью мне снились очень гадкие сны. И там был Е.

Люблю спонтанные вещи.
И вот после работы я ехала к Тодару и Эрике в гости. Играть на гитаре!
Пили глинтвейн, курили и пели.
А потом у меня случился такой разговор с Э. Она сказала, что всегда хотела быть такой как я: мягкой, женственной, миленькой, нежненькой, хорошенькой.
Было слушать это больно, честно скажу. Потому, что я знаю, что они все так говорят сначала, а потом им подавай немиленькое и твёрдое. А я просто не знаю, что делать.
Она сказала, что очень хорошо меня понимает. Правда. А я не знала, куда себя подеть. Потому, что я ведь могу не быть такой. Я могу быть резкой. И могу быть неприятной. Да и чёрт с ним!
Мы много обнимались. А мне так этого не хватало! Я уже просто трогала людей на работе руками, чтоб просто почувствовать. Е. я стараюсь не трогать никогда.
Около 12 ночи поехали в бирстейшан. И там я и Тодар танцевали медленный танец. Посреди зала Бирстейшана. Божечки. Как же это было хорошо! Как же это было действительно замечательно!
Домой к Т. и Э. мы ехали уже с +1. К нам присоединился молодой режиссёр, который имел российский паспорт (ну он родился в Башкирии, какой он русский). Он замечательно разговаривал на беларусском. Но медленно. Я плохо воспринимаю медленную речь. Мне всегда хочется поставить на х2. И я изнываю, когда за 30 секунд не могу понять всей сути дела. Но он был красивым. Правда, таким помятым.
Когда я уже уходила, они спали с Эрикой рядышком обнявшись. И было это мило. Я всё поняла. Тодар был не против.
А все вокруг всё время повторяли, какая я красивая и хорошая, что я просто не знала, куда себя подеть. Потому, что слова кончились. И я просто тупела и не знала. Мне казалось, что это ложь. Потому что я то про себя так не думаю совсем.
Уехала я в 6 утра, обнявшись с Тодаром. И на том всё кончилось.

Сегодня я очень сдерживаю себя, чтоб не обпиться успокаивающими. У меня от них странная абыякавасць. Она мне нравится, но никак не смягчает впечатления и чувства.
Целое утро слушаю гитарное исполнение матери богов Наутилуса. И думаю, что сердце моё разбито Бутусовым. Как же он так посмел оказаться ватником. Не могу в это поверить. А ведь мы с Лизой ещё в 2018 году пьяные придумали танец под апостала Андрея. Помню до сих пор. Падлец!

Привысила дозу успокающего 2.0.
Я смотрела на Вячаслава Сіўчыка и думала, что когда-нибудь и мне будет столько же. И я буду рассказывать про свои "приключения" с 2020. И говорить о пережитом.
Мы курили возле костёла святого Александра. И что же. ВС провёл меня до светофора. Мы разговаривали про тюрьму. ВС мне тоже нравится. Я вот смотрела сегодня на него на этой сходке и думала, что они такие старые и далёкие. Они чем-то занимаются там где придётся. Пытаются. Но я думала обо всём этом с какой-то спокойной любовью, с принятием, без осуждения и советов.
А ещё раньше мы ездили с Пашей записывать Зянона Пазняка. Это было довольно быстро. И Паша мне потом ещё мороженое купил. Чтоб я не грустила.
Всё же меня окружают с большего люди, которые очень ко мне добры.
Но было и плохое.
1. Я искала нам зоолога. И нечаянно посмотрела видео, где свиньи убили свина и затем съели его. Господи. Какое дурное сердце. Такое безумие - быть вечно чувствительной. Мне кажется, что раньше я была не так сильно впечатлительна.
2. Е. Я больше не хочу о нём никогда писать. Я хочу стереть его из своей памяти. Изжечь все чувства, припаять их, вырезать, уничтожить, разадрать. Я не хочу больше никогда этого человека.

*как грустно никогда больше не написать "ездила припасть к корням".

Когда я была маленькой, я очень любила слушать взрослые разговоры. Эта бабушкина интонация. Как она разговаривала по телефону. И теперь я почувствовала тоже. Когда он написал мне. Я ничего не знаю об этом человеке. Но эти фотографии. И то, как мы переписываемся. Мне кажется, будто я вернулась в Бельгию. Когда мы разговаривали с Андреем. Он был намного старше меня. А Барбара была его невестой. Я не хотела отходить от него потому, что он знал русский. И я могла говорить с ним очень много. Он мне нравился. Он был хорошим.
Я тоже стараюсь. Я только сегодня вспомнила, что мне скоро 27. И я горжусь собой. Я люблю себя.
А сейчас я пойду и съем тот арбуз!